На службе

(Рассказ из будущего)

I

В одной далёкой восточноевропейской стране.

    В небольшом департаменте города N в зеленом кабинете сидел и обедал большой, стриженный бобриком, человек в белой рубашке с короткими рукавами. Дул теплый майский ветер; из старого магнитофона шипела тараканья клезмерская мелодия. Вдруг кто-то осмелился потревожить обеденную идиллию:

     — Вызывали?

    — Кнедлик! Сколько тебя можно ждать! Есть у меня к тебе разговор. Располагайся давай, угощайся тут, — сказал большой человек, хрустя концом соленого огурца.

    В голове у Кнедлика молнией пронеслась порхающая на крыльях мысль; белки его засверкали как луна:

    — Вижу, засиделся ты, а работаешь у нас уже давно, поэтому есть у меня для тебя одно особо важное дело, — жуя бутерброд и чавкая, говорил он.

    — Повышение?

    — Лучше, гораздо лучше, — взмахнул он сверкавшей вилкой по воздуху. — Поручение! Ты же знаешь, что мы вступаем скоро в Евросоюз, а под критерии не попадаем. Так вот вчера с центра пошел приказ, что нужно в городе хотя бы одного транссексуала иметь.

    У Кнедлика искра сменилась тучей в глазах и он тут же упал в обморок:

    — Держи себя в руках, — громко похлопав того по спине, продолжил монолог начальник. — Дело ведь сущий пустяк. Ты просто платье надень и лицо накрась. Тут у нас никто и не разберёт что и как. Через неделю по телевидению тебя покажем. Грамоту вручим какую-нибудь. А когда все забудут, можешь обратно на мусорку устроиться.

    — И все? Никаких операций? — облегченно вздохнул Кнедлик.

    — Ну, не совсем. Для отчетности надо будет каждый день что-то делать, но это в общем-то ерунда. Да и представь. Кто ты сейчас? — Начальник быстро взглянул в пожелтевшую бумажку с жирным пятном, — мусорщик! Что за профессия такая мусорщик, черт возьми! Представь, что будешь ты «транссексуалом»! Как звучит! Люди будут встречать тебя на улицах и говорить «Смотрите! Смотрите! Это транссексуал»!

    — Так может Янычарского возьмёте? Он и не женат.

    — Поздно, Кнедлик, позодно, говорю тебе. Он уже в геи записался, — начальник ткнул пальцем на шатающийся силуэт в окне, — смотри, какой из него славный гей вышел! Перевыполнил норму. А ты тем более в последнее время… — он пролистал какую-то красную бумажку и недовольно закачал головой, — ай-яй-яй. Десять раз за месяц не присутствовал на рабочем месте, еще два раза приходил пьяным. На тебя тут еще и жаловались сотрудницы за домогательство. М-да, — почесал затылок начальник, — даже не знаю, что делать с тобой.

    — Исправлюсь. Истинно говорю! Но увольте грех на душу брать! Я женат! Я христианин наконец, — заскулил как старый пёс Кнедлик, вытирая слезы.

    — Поздно уже, сын мной. Время искупать грехи свои, — сказал начальник толстым поповским басом. — Да и что ты так всполошился? Это служба у тебя такая будет. Работа, но немного «другая». Кроме того плюсь свои есть. Вот, например, если ты нажрешься как свинья и будешь голым по улице бегать, то тебя никто и ругать не станет, а просто скажут: «вы ничего не понимаете в транссексуалах. Это переходный период», а если наоборот будешь прилично себя вести и не хулиганить, то обязательно все заметят: «какой замечательный и порядочный транссексуал. Всем транссексуалам транссексуал».

    — Но почему именно меня?

    — Эх. Ничего ты не понимаешь. Это дело государственного значения! Миссия у нашей страны — продвигать западные ценности, просвещение, а как же мы будем продвигать их пока мы сидим, сложа руки. Пока на наших священных границах бесчинствует произвол, тирания, мракобесия. Нет, дорогой, мы должны показывать достойный пример цивилизации. — Начальник говорил пафосно, то и дело вздыхая, и смотря ввысь, — … Ты даже представить не можешь, насколько мы сейчас отстаем от передовых стран…

    — А платить хотя бы будут больше? — перебил того Кнедлик.

    — На сто долларов. И еще особое питание как инвалиду.

    — Когда приступать? — спросил он жадным голосом.

    — С понедельника. Еще будешь всякими организационными вопросами заниматься да бумажки всякие писать и на встречи ходить.

    Вот так и завелся в маленьком городе N первый транссексуал по имени Анжелика Кнедлик. Сначала всем было непривычно и все постоянно путались. Особенно непривычно было на улице:

    — Девушка, а как вас зовут? — Кнедлик в такие моменты тут же молча оборачивался, выставляя свое одутловатое лицо напоказ. — Ой! — рявкали незнакомцы и тут же бросались прочь.

    — Стыдно должно быть, гражданин, приставать к девушкам! Был бы мужиком, врезал бы! — грозил он кулаком.

    Кнедлика стали приглашать на званые вечера и вечеринки. Прежде не пользовавшийся популярностью у своих коллег, он стал человеком известным и во всех отношениях интересным. Однажды его даже пригласил мэр:

    — Это большая честь принимать у себя таких людей, — несколько стыдливо подхихикнул мэр. — Анжелика, это наверное было нелегкое решение для вас?

    — Да-а-с, тяжелое, — отвечал он протяжно и немного фальшивя.

    — Как вам кажется, наш город удовлетворяет потребностям, так сказать, меньшинств? — снова подхихикнул тот, отчего быстро сконфузился и чуть не упал под стол.

    — Сгодится однако! — не обращая внимания, он ткнул вилкой в окорок.

    — Слыхали ли вы о произволе, который творится в Китае? — спросила его жена.

    — Да-а-с, — он несколько задумался, — это невиданно! Мы должны жаловаться в высшие инстанции! Лучше всего, конечно, расстрелять, хотя по моим расчетам на всех китайцев наших винтовок не хватит, — нахмурив брови он жадно съел последний кусок окорока.

    — Зачем же всех? — растерянно спросил его мэр. — Мы ведь не сторонники таких методов, но, конечно, власти Китая несомненно должны понести вину за содеянное.

    — А тогда зачем это все? — срезал того Кнедлик и ушел курить.

    Прошел месяц. Кнедлик каждый день приходил в свой кабинет в десять и уходил сразу после обеда, а по вечерам обыкновенно ходил кому-то в гости, где изредка говорил то, что от него все ожидали услышать. Еще через неделю город собралась посетить особенная государственная комиссия по правам человека. Пригласили конечно же и Кнедлика, чтобы тот там сказал какую-нибудь очень даже правильную и вдохновляющую речь. Целую неделю начальник непрестанно заходил в его кабинет и грозя пальцем говорил тому: «смотри у меня! Только одно неправильное слово и вылетишь с места»!

    Никто и не мог подумать, что сможет сказать Кнедлик в единственном за всю жизнь выступлении. В тот жаркий летний день перед ним сидели важные люди и даже министр культуры. От волнения Кнедлик залпом выпил стакан водки, отчего у него развязало язык. Говорил он так ясно и трогательно, что казалось будто в нем пробудился Цицерон и Макиавелли в одном лице. Кроме того, речь его настолько поразила присутствующих, что некоторые из них не сдерживали слез.

    Рассказал он тогда о всем: о том, как нелегко живется ему; как следит он за мировым движением **** и чем вообще занимается по службе своей; затем, несколько отклонившись от темы доклада, он начал рассказывать чем рожковый ключ отличается от накидного, и почему обязательно нужно брать все немецкое, а не американское, или в крайнем случае     — китайское. В конце речи своей он поведал, как на пути домой у него заглохла машина и он никак не мог понять в чем дело.

    Судьба Кнедлика после той замечательной речи была решена. В мэрию поступило особое мнение сделать его начальником департамента, где он работал. Бывший начальник долго не хотел уходить с насиженного места и все время повторял пока его пытались вынести из кабинета за ноги: «вы не знаете, что он за человек такой. Это шарлатан», но его уже никто не слушал.

II

    Прошли годы. Кнедлик стал очень важным лицом в своем городе. Он много ездил в столицу и даже встречался с президентом. В городе ему возвели памятник. Кабинет его за это время преобразился и стал скорее напоминать детский сад. На стене висели портреты Тараны Бёрк и Торквемады (ему почему-то казалось, что тот очень похож на него). Кнедлик, сидя на мягком кресле и выставив ноги на стол кушал конфеты. Особенно ему нравились шоколадные с ликером; невкусные ириски он обыкновенно ставил в миску для посетителей. Кроме конфет он еще подписывал важные бумажки и ходил на встречи с высшим руководством.

    В один не менее чудесный день к Кнедлику на прием зашла дама крупного телосложения в мешковатом летнем платье и мужских сандалиях. На голове у нее было короткое каре, на котором как гриб росла маленькая шляпка:

    — А вы по какому вопросу будете, товарищ?

    — По особо важному, — ответила тому низким голосом гостья.

    — Так по какому же? Не задерживайте меня. У меня прием через 10 минут заканчивается.

    — Не узнаете?

    — С трудом.

    — Я тут работала несколько лет назад.

    — Кем же и где?

    — Начальником. Именно на этом кресле, — промолвила она и сняла парик. Показалась узнаваемая Кнедликом плешь бывшего начальника.

    — Черт меня возьми за яйца, не узнал! — улыбнулся Кнедлик. — Как поживешь? Ты прости, что тогда так вышло. Сам понимаешь. Начальство такое у нас.

    — Ты думаешь, так просто отделаешься? Кто тебе все это дал? Кто? Отвечай быстро!

    — Да брось ты! Это сто лет назад было. Разве я виноват, что все так вышло?

    — Я этого так не оставлю. Священная справедливость будет восстановлена!

    Посетительница тут же взяла Кнедлика за щиколотки и потянула к себе. Кнедлик отчаянно сопротивлялся, но все-таки в неравном бою был повален на пол. Ни секунды не растерявшись, он взял в руки стул и стал бегать с ним по комнате. Парик гостьи давно закатился за диван:

    — Караул! Тут какой-то сумасшедший трансвестит пришел! Я сам с ним не справлюсь! Помогите мне! — заорал Кнедлик. Бывший начальник, а возможно и будущая начальница, стала бежать за Кнедликом по всему кабинету, пытаясь стянуть с того платье, а тот, в свою очередь, все пытался отмахнуться стулом и прогнать его. Все работники начали таращиться на них:

    — Меня несправедливо выгнали с работы! Люди, этот человек шарлатан и прохиндей! Он все время притворялся! Смотрите сюда, — бывший начальник снова попытался стянуть платье с Кнедлика, но тот во время ударил того по голове, отчего тот завопил. — Знали бы вы, на что я пошла ради этого кресла: годы гормональных терапий, бесчисленные пересадки… Бывший начальник опять попытался оседлать начальника нового и схватил того за волосы.

    — Отпусти, волосы отпусти! Я их зря отращивал? — завопил Кнедлик.

    — Покайся же грешник! Беги от греха, как от лица змея! — проповедовала тому гостья, сидя на его спине.

    Так и бегали они друг за другом, пока их не разняли охранники. После погони оба лежали на полу почти голыми, тяжело дышали и дразнили друг друга:

    — Идиот, — промямлил Кнедлик.

    — Шарлатан, — ответил тому бывший начальник.

    — Полный идиот!

    На следующий день новость о драке попала на первые полосы всех газет. За драку Кнедлика понизили до мусорщика, а его место заняла молодая негритянка из Папуа     — Новой Гвинеи, но это уже совсем другая история. С тех пор в городе N все было очень хорошо.

(Конец)